Глава 5. Рыбалка
Да, восьмой класс пролетел совершенно незаметно. Возможно, виной тому была моя неистребимая любознательность. Я совал свой любопытный нос, куда было можно. И туда, куда совать его не стоило. А когда пытаешься заняться всем тем, что тебе интересно, свободного времени остаётся всё меньше и меньше. Хотя я заметил странную закономерность, что если ты валяешься на диване и ничего не делаешь, то время летит ещё быстрее.
Неудача с поступлением в суворовское училище не слишком меня огорчила, а лишь подсказала, что в жизни есть задачи, которые нельзя решить с наскока. И что хороший экспромт – это чаще всего, заранее подготовленный экспромт. Другими словами, к поступлению в высшее военное училище мне нужно было готовиться более серьёзно и основательно. Правда, я не очень хорошо представлял, как?
К этому времени наш классный руководитель и наша классная мама Галина Ивановна Милокостова уже два года, как преподавала русский язык и литературу в советском посольстве в Вашингтоне. Нам её очень не хватало. Не хватало её неистребимого задора и её постоянной тяги ко всему прекрасному. Её удивительного умения превращать самые обычные вещи в настоящий праздник.
Казалось бы, несколько банок сгущённого молока (около пяти рублей из скромной учительской зарплаты), какая малость?! Но мы до сих пор вспоминаем наш дневной поход в шестом классе по окрестностям Клина. Когда мы сами устанавливали палатки и готовили себе еду. Мы до сих пор вспоминаем рисовую кашу на завтрак (на сгущенном молоке), суп-лапшу (на сгущённом молоке) и кофе со сгущённым молоком на обед. И чай с варёной сгущенкой на ужин. Разве можно такое забыть?!
Вот уже два года нашим классным руководителем была учительница математики (и мама моей соседки по парте, Ленки) Эмилия Семёновна Ульянова. Спокойная, мудрая женщина. Она так же, как и Галина Ивановна ездила с нами в театры и музеи. Мы чувствовали её заботу о нас и то, что она делала это от чистого сердца. Со временем мы даже привыкли к ней. Но полюбить, как Галину Ивановну, так и не смогли. Может быть, именно в память о Галине Ивановне в восьмом классе я записался в кружок юных корреспондентов при нашей районной газете «Серп и молот». Вот только со статьями в газету у меня мало что получалось.
В школе было интересно. Со всеми нами в это время происходило так много смешных и забавных приключений. Но как описать всё это на бумаге, я не представлял. А статьи о работе нашего Совета пионерской дружины выходили слишком официальными и скучными. И очень короткими. За весь восьмой класс в газете напечатали всего две мои статьи. Но зато за них я получил свой первый в жизни гонорар. Что-то около пяти рублей. Вместе с несданными на школьные обеды (на неделю) рублём и двадцатью копейками выходила вполне приличная сумма (каюсь: один раз в восьмом классе я не сдал деньги на обеды и потом неделю не ходил в столовую, но это того стоило!).
Возможно, в детстве у меня было не слишком много игрушек. Думаю, что в то время у всех нас их было не слишком много, но зато все они были любимыми. Либо я так и не повзрослел к восьмому классу, но вместо того, чтобы потратить эти деньги на что-нибудь более полезное, я пошёл в Детский мир. И купил солдатиков. Маленьких пластмассовых красного цвета. Они были около трёх сантиметров в высоту. Но зато их было много. Три упаковки по двадцать солдатиков. Несколько лет назад в песочнице я нашёл игрушечного пограничника зелёного цвета. Он был примерно такого же роста. С автоматом в руках.
Мне он очень нравился. Но он был очень одинок. Я догадывался, что все его товарищи погибли в тяжёлых боях с врагами. И когда через несколько лет я увидел в Детском мире этих солдатиков, то сразу же понял, что чего бы мне это не стоило, но у моего пограничника обязательно появятся новые товарищи. А ещё я купил небольшую ракетную установку. Она стоила почти полтора рубля, но зато она могла стрелять!
На десятисантиметровом пластмассовом автомобиле была закреплена небольшая коробочка с пружиной внутри и спусковым рычагом сбоку. В коробочку вставлялась специальная ракета, примерно семи сантиметров в длину. Она взводила пружину. А при нажатии на рычаг вылетала из этой коробочки и летела почти на два метра. Ракета вскоре потерялась. Но половинки карандашей или шариковых ручек легко её заменили. Машина примерно через месяц тоже сломалась, но сама пусковая установка проработала еще несколько лет.
Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. С легализацией солдатиков проблем не возникло. Родители знали о моём гонораре. И если немного удивились моей покупке, то, по крайней мере, вида не подали. Эти солдатики сыграли важную роль в моей дальнейшей судьбе, но об этом я расскажу позднее.
В конце декабря моя сестра Татьяна вышла замуж за Витю Смирнова, высокого симпатичного парня, с которым познакомилась во время практики. На свадьбе среди его друзей был один парень, который заметно отличался от всех присутствующих. И не только южным загаром. Он был не слишком разговорчив. И в отличие от всех ребят, казался очень взрослым для своих двадцати с небольшим лет. Краем уха я услышал от сестры, что он на несколько дней приехал домой в отпуск из армии. В отпуск по ранению. И что скоро вернётся обратно в Афганистан. Тогда я впервые услышал о том, что в Афганистане есть наши солдаты. Но сразу же забыл об этом. Кому в то время был интересен этот Афганистан?!
Теперь я жалею о том, что не смог тогда толком поговорить с этим парнем. И даже узнать, как его звали. Он был родом из города Лихославля Калининской области. Это был конец декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года (28 декабря). По датам получается, что он получил своё ранение ещё за несколько дней до официального ввода наших войск (ведь едва ли на следующий день после ранения он на ковре-самолёте прилетел в Подмосковье на свадьбу к другу). Но где и когда, я так и не узнал. Через два месяца его привезли домой в цинковом гробу. А через семь лет после этого погиб муж моей сестры. И к тому времени мне было уже не до получения ответов на эти вопросы.
Через полгода после свадьбы сестры я окончил восьмой класс. Сдал экзамены. Летом почти два месяца проработал на комбинате «Химволокно». А потом родители отпустили меня на целую неделю в гости в Коломну. В Коломне жили мамины братья: дядя Лёша и дядя Вася Чураковы. Два моих двоюродных брата: Саша и Мишка. И одна сестра Ленка. Меня всегда тянуло в этот старинный город. Но на лето меня почему-то всегда отправляли в деревню к родственникам отца. Возможно, потому, что до деревни было гораздо ближе, чем до Коломны. Или играла роль цена билетов? Думаю, что второй вариант был гораздо ближе к истине.
Но в этот раз я сам заработал на билеты туда и обратно. И был уже достаточно взрослым, чтобы добраться до Коломны без сопровождения взрослых. Обычно мы с родителями всегда останавливались у дяди Лёши. А потом шли к дяде Васе в гости. Но в этот раз дядя Вася предложил мне съездить с ним на рыбалку. Это обещало незабываемые впечатления. Ведь у дяди Васи была свой катер, прокатиться на котором я мог только мечтать. Естественно, отказать ему я не мог. Поэтому мне пришлось немного изменить нашим семейным традициям.
И уже на следующий день после обеда, собрав нехитрые пожитки и снасти, мы сели на трамвай. Проехали несколько остановок до стоянки лодок. И примерно через полчаса отчалили от причала.
Катер у дяди Васи был очень большим и красивым. Я раньше никогда таких не видел. На её фоне рыбак на обычной моторной лодке, увязавшийся за нами, выглядел бедным дальним родственником. А его моторка вызывала у меня устойчивое чувство жалости. К тому же мне не очень понравилось, что он так упорно пытался следовать за нами. Неужели, ему мало было реки? И он не мог плыть куда-нибудь в другую сторону?
Но, видимо, плыть с нами этому рыбаку было веселее. Или у него была ещё какая причина? Но когда через полчаса мы бросили два якоря (с носа и кормы) недалеко от левого берега, он сделал то же самое буквально в нескольких метрах от нас. Ниже по течению и немного дальше от берега.
Мне это тоже не понравилось. Дядя Вася лишь улыбнулся, глядя на мою хмурую физиономию.
- Не обращай внимания. Рыбы всем хватит.
Как ни странно, но насчёт рыбы я почему-то в этот момент не думал. Мне просто не нравилось, что какой-то посторонний мужик вторгается на мою (как мне тогда казалось) территорию. Но после этих слов я немного успокоился. И больше не смотрел в сторону нашего соседа. Хотя где-то в самых дальних уголках моей памяти отложилась информация о том, как неприятно может быть окружающим, когда кто-то посторонний нарушает границы их внутреннего мира. И о том, что не стоит навязывать своё общение никому из окружающих. Если будет нужно, они позовут тебя сами.
Рыбалка затянулась до позднего вечера. Я впервые рыбачил на такие маленькие удочки. Они больше походили на зимние, но для ловли рыбы с катера длина удочек роли не играла. Клевало хорошо. И раньше мне никогда не попадались на удочку такая крупная рыба. Даже обычная плотва в Оке была неприлично больших размеров. Правда, готовить ужин мы не стали. Есть, как ни странно, не хотелось. На примусе вскипятили воду. И ограничились только чаем с сухарями. А потом улеглись спать.
Проснулись мы с дядей Васей одновременно. Было раннее утро. Со всех сторон нас окружал туман. Он стелился над самой водой, и достаточно было встать в полный рост, чтобы оказаться над ним. Вокруг не раздавалось ни звука. Лишь о борт катера чуть слышно плескалась вода. Но рядом с нами что-то происходило. И это что-то нас напугало. Даже во сне.
Мы практически одновременно вскочили на ноги. Я не успел ничего толком понять, как раздался довольно спокойный для такой ситуации голос дяди Васи.
- Вытаскивай носовой якорь. Быстро!
Жест рукой подсказал мне, какой якорь я должен вытаскивать. Тем временем дядя Вася схватил верёвку кормового якоря, вытянул его на несколько метров (но не до конца, не стал тратить на это время). И запустил двигатель. Я к этому времени успел только достать носовой якорь.
Как по волшебству, туман куда-то пропал. В паре десятков метров от нас проплывала самоходная баржа с песком. У её рубки стоял капитан и на русском разговорном языке кричал нашему соседу, чтобы тот «уплывал» (немного другими словами). И махал при этом в сторону берега.
Наш сосед судорожно пытался вытащить кормовой якорь. Не закрепив верёвку, бросался к носовому якорю. И пытался вытащить его. При этом кормовой якорь снова уходил на дно. Мужик бросал носовой якорь и бросался к кормовому. Всё повторялось снова. Но, что самое удивительное, наш сосед ещё умудрялся кричать капитану, что тот сам «такой» и чтобы тот сам «уплывал» (тоже другими словами). И оба они советовали друг другу сворачивать. Баржа, тем временем, неминуемо приближалась к моторной лодке.
И только тогда мне стало понятно, что нам с дядей Васей ничего не угрожало. И даже двигатель он завёл лишь из предосторожности. На всякий случай. Мы остановились на ночёвку на небольшой отмели. А наш сосед, видно по неопытности, выбрал место для ночлега недалеко от фарватера. Казалось бы, какая малость – метров десять-пятнадцать! Но в этой ситуации они оказались решающими.
Видимо, капитан оказался более сообразительным. Пока наш сосед пытался запустить лодочный мотор, капитан дал задний ход на барже. Я вздохнул с облегчением. Хоть один из этих двоих оказался не ослом, а человеком. Я не учёл только одного. Что человек, он, конечно же, царь зверей. И, возможно, стоит на эволюционной лестнице выше ослов. Но и цари не всесильны. По крайней мере, даже у царей не всегда получается, так вот легко остановить баржу, нагруженную песком. Она всё так же шла на сближение с моторной лодкой.
Мотор на лодке завёлся и тут же заглох. Может быть, тому виной были не вытащенные якоря? Или была ещё какая причина? Но лодка осталась на месте. Нос баржи прошел в паре метров от неё. А вот борт, нет. Борт баржи, как наждачный камень, прошёлся по борту лодки. Чем больше удалялся нос баржи от моторной лодки, тем больше её борт прижимался к лодке, которую так здорово продолжали удерживать на одном месте два надёжных и таких ненужных сейчас якоря. Лодка стала крениться и готова была перевернуться, когда баржа села на мель. Рыбак еле удержался, чтобы не вылететь за борт. Его спасло только чудо.
На этом цирковое представление закончилось. Цирк уехал. А вот клоуны, похоже, остались. Куда интересно крутил штурвал капитан, что баржа, уходившая от столкновения с лодкой, въехала именно в тот берег, со стороны которого эта лодка и находилась? Либо злую шутку с капитаном сыграло течение? Либо я чего-то не понимаю в колбасных обрезках? Хотя, скорее всего, я ничего не понимаю ни в том, ни в другом.
Чтобы не мешать капитану, дядя Вася отплыл к другому берегу. Следом за нами туда же переправился и наш сосед. Лодка его выглядела довольно плачевно. В её борту явно образовалось несколько пробоин. И мужик постоянно вынужден был откачивать из лодки воду. Но от нашей помощи он отказался. И снова бросил якорь в нескольких метрах от нас.
К моему большому удивлению, баржа довольно легко снялась с отмели. Она дала задний ход. И снова угрожающе двинулась в сторону нашего соседа. Видимо, их так и тянуло друг к другу. Наш сосед не стал дожидаться конца этого представления. Он, в сердцах, махнул рукой и прыгнул в воду, собираясь плыть к берегу. Воды в том месте оказалось… Ну, как бы поточнее сказать? В общем, вам по пояс будет.
Разумеется, на такую глубину даже очень озабоченная баржа соваться не решилась. Мы помогли нашему незадачливому соседу вытащить лодку на берег. Он собрал свои снасти и направился в сторону ближайшей деревни. Баржа пошла своим курсом. А мы с дядей Васей продолжили своё путешествие. Следующую ночь мы провели на небольшом песчаном острове. Варили уху. Запекали рыбу на углях. Пили чай, настоянный на травах. Болтали до полуночи. Было здорово! Вот только сама рыбалка мне не понравилась. Была в ней какая-то излишняя определённость. Я точно знал, что мы обязательно что-нибудь поймаем. А это было не интересно.
К тому же, перед глазами у меня всё еще стояла картина с барахтающимся на отмели рядом со своей лодкой мужиком. Я вспоминал, как стоял рядом в катере и посмеивался над его невезением. Мне было неприятно это вспоминать. Но я ничего не мог с этим поделать. Эта картина возвращалась снова и снова. Моя глупая и злорадная улыбка. Я был сам себе противен.
Да, я потешался над человеком, который попал в беду. Который так забавно барахтался, но при этом плыл к берегу. В отличие от него я плавать не умел совершенно. И попав в аналогичную ситуацию, выглядел бы ещё смешнее. При условии, что через пару дней течение вынесло бы моё тельце на какую-нибудь отмель.
После этого я уже меньше радовался окружающим нас пейзажам. А всё больше смотрел на воду. Представлял, какая под нами сейчас глубина. Что нужно будет делать, если наш катер начнёт тонуть? Или перевернётся?
Теперь катер уже не казался мне таким красивым и надёжным, как раньше. Мне было страшно. Видимо, дядя Вася заметил изменение в моём настроении. И на следующий день мы вернулись в Коломну.
